Откровение А4. фильм в виде книги - Андрей Шевченко

– Молодец, коли так… – одобрил Игорь.

– Вы себе представить не можете, на что способны наши умельцы. Я её пригнал одному такому автолюбителю, не знаю, что он с ней там делал. Мне сказал, что разобрал, кое-что убрал, кое-что добавил и опять собрал. Я теперь любого на дороге сделаю, если надо.

– Кому надо? – равнодушно спросил Игорь.

– Не мне, это точно. Ты же знаешь, сколько по Москве ездят с комплексом неполноценности в скрытом виде. Купят себе чтонибудь навороченное и ездят, приключений ищут. Ты бы видел глаза этих, которых я делаю. С места срываемся, он сразу сзади в моём зеркале, бедолага на педальку свою давит, ничего понять не может. На мерсах подержанных публика, это вообще отдельная история. Мерседес – хорошая машина в принципе, но её наши, с этими комплексами, опошлили. Они же покупают мерс не потому, что он лучше или хуже, а потому, что мерс. Хорошо сказал один, покойный уже: «мерседесы и бэ-эм-вэ – рабочие лошадки криминального бизнеса». У нас народ вообще мало чего понимает, в машинах тем более. Сложился определённый стереотип по поводу некоторых машин.

– Я тоже на мерседесе езжу, – Игорь понимал, конечно, о чём говорит Павел, и их позиции в этом вопросе были близки.

– Видел я твой мерседес медицинский, у тебя там, наверное, внутри диван, бар и телевизор, но охранник в халате – это хорошая находка. Дай наводку, я себе тоже «Скорую» выпишу.

– Этим ходом уже никто не воспользуется. Так ситуация сложилась, понимаешь? Про бар и телевизор ты всё правильно говоришь, но у меня там ещё маленький чемоданчик, с правильной связью, – Игорь был не из тех, кто любит повыпендриваться, он просто говорил что и как есть на самом деле.

– О, хорошая вещь, это такой, с которым Дудаева убили? – как бы между прочим поинтересовался Павел.

– С которым Дудаева убили – это как раз плохая вещь. С Дудаевым отдельная история, ему дали специально для него изготовленный чемодан. Он вообще все наши планы нарушил. Кому нужна была эта война? Их контролировать вообще невозможно было, не пишут ничего, компьютерами не пользуются, только по радиосвязи и можно понять, что у них в голове.

– Ого, так это через вас всё идёт. Я давно понял, Миром правит тот, кто владеет информацией, раньше всё на бумаге было, теперь всё на электронных импульсах держится. Огромная структура, уважаю, – покачал головой Павел. Я сидел впитывал молча. Было видно, встретились два человека, которым есть о чём говорить, и они понимают друг друга. – Так это ты, получается, и есть серый кардинал?

– В каком смысле? – уточнил Игорь.

– Как в каком? В самом прямом. Когда что-то происходит, то говорят обычно, что это кому-то нужно. Даже иногда самые высокие чиновники, и те говорят, что кто-то что-то сделал, и вроде они не знают, кто именно. Говорят про какие-то тайные организации и властные силы. Я эту всю лабуду называю серыми кардиналами… да и не только я. Так вообще говорится про тех, кто влияет на события разные, но сам не светится, – объяснил Павел.

– Я понял… получается, что так… я и есть тот самый серый кардинал. Но я, в свою очередь, без ведома два-дэ редко сам решения принимаю, ничего само собой случиться не может.

– Значит, два-дэ – это самый серый из всех серых кардиналов, – предположил Павел.

– В общем, да, – расплывчато подтвердил Игорь. Мы выезжали за пределы города.

– Да, живёшь так себе в Москве, думаешь, что самый умный, – размышлял вслух Павел, – а выедешь за пределы кольцевой, сразу понимаешь, в какой стране живёшь… без иллюзий. Менты в кустах, вон смотри… – кивнул он. Из кустов, воровато озираясь, выглядывал молодой мент в мятой форме. На его огромном шевроле, расписанном на манер, принятый у гаишников, среди сине-красно-жёлтых мигалок расположился убогого вида радар какой-то древней конструкции, не исключено, что самопальный. – В нормальных странах, в Европе, например, на картах их дорог обозначены красными кружочками все места, где посты полицейские, и попробовали бы они самодеятельностью заняться – стать в кусты… Там вообще редко где сплошную полосу увидишь, скорость превышают все, но перед полицией… по карте смотришь и снижаешь, у нас нереально такое, – поделился соображениями Павел, навеянными российской действительностью.

– Это чтобы ты не расслаблялся, а помнил, где живёшь. У нас по-другому не будет никогда, – пообещал Игорь. – Видишь, заборы какие неровные, огороды у домов серые, не чисто на обочине – это всё для того, чтобы русский характер вырабатывался, а там глядишь – тебя и на думку пробивать начнёт, про русский характер и про русскую идею.

– Неужели так грустно всё? – Я тоже решил принять участие в поиске. Последнее время я здесь часто живу. А последние три дня – тем более. – Может, всё-таки изменится всё со временем. У нас же вроде пока начальный период второго пришествия капитализма, глядишь, и придёт окончательно, и у нас по уму всё будет… со временем, конечно. В тринадцатом году Россия хорошо стояла…

– Это в другой жизни, наверное, – перебив меня, заговорил Павел. – Проблема России в том, что Россия вообще не верит в законы, Россия верит в революционную целесообразность. Последняя революция – криминальная, и то, что криминал вырвался сейчас на поверхность – это следствие подавленного состояния уголовной культуры в период советской власти, когда всё это находилось в состоянии подпольности. Сами смотрите: вся эта марксистская софистика достаточно быстро рухнула под напором сочной поэтики блатных. Для России последнего переходного периода наиболее действенными оказались законы воровского мира, его понятия, разборки и феня. И прошу заметить, не модель мирового капитализма в чистом виде. У нас сейчас свой, такой приблатнённый, капитализм.

– Ты правильно всё говоришь, – одобрил выводы Павла Игорь. – Вообще, это криминальное сознание России имеет свои архетипические корни. Это и в народных сказках и в культуре. У нас воровать – инстинкт. Налоги у нас никогда не будут собирать и платить правильно. Тот, кто к власти приходит, – он тоже из народа, а народ наш что делает?.. ворует. И получается, что налоговики хотят кинуть бизнес и собрать нереальные налоги, а бизнес хочет кинуть государство – не заплатив налоги. Замкнутый круг. На самом деле реально и сейчас всё сделать по уму, но пока нет того, кто способен перевернуть менталитет этот русский, – сказал, казалось, всезнающий Игорь и посмотрел на меня.

– Скорее бы, застать хотелось, – ответил я его взгляду.

– Да… например, любая русская сказка… возьми её, переосмысли, – предложил Павел, – там кто-то ворует всё время. Если не сорока, то лисица. Колобок и тот украл себя у своих производителей, а потом его все встречные животные хотели слопать на халяву… Кто там ещё у нас… Снесла курочка Ряба золотое яичко – халява, работать не надо… Царевичи в сказках, и те воруют собственность у разных Кощеев и Горынычей… И детям всё это читают, и вроде как нормально всё. Добро, конечно, побеждает зло, но каким путём – путём обмана и воровства… – Павел покачал головой, осознавая, что и его не минула сия сказочная муть. Жаль, что осознал он всё это уже потом, став взрослым, когда русский характер сформировался. – В наших сказках главный герой Дурак – это очень по-русски. Главная задача дурака в принципе – полная реализация своей глупости. В сказке глупость раскрывается как цветок. Глупость как иррациональная основа счастья и свободы – почти в каждом. Дурак всегда занимает особое место в сказках, Иван-дурак – всегда счастливый герой. Дурак-дураком, а царевну имеет. Глупость – это золото, – произвёл вывод Павел. Проехав немного молча, он ободрился и сообщил: – Скоро будем проезжать место одно, никогда не видели, как бабушки в квейк между собой играют?.. О, видите, проезжаем полотенца, – вдоль дороги на натянутых между деревьями верёвках висели большие пляжные полотенца, со всевозможными рисунками. – Наивный арт, убожество, конечно, но прикол в этом есть, – оценил Павел. – Наверное, кто-то покупает, если сидят.

– Видно, вся деревня этим промышляет, – определил Игорь. На пути следования через это место, такие верёвки с полотенцами были чуть ли не напротив каждого двора. – Да, забавно, лежишь на пляже, на долларе, или на такой попастой девке, – Игорь указал на полотенце. – Вообще-то, мне кажется, это гораздо круче, чем мы думаем. Мы просто в эту фишку не врубаемся.

– Скоро будет деревня кукурузных палочек, – сообщил Павел, исполняя обязанности экскурсовода и водителя одновременно. – Видите эти пирамиды, – махнул он в сторону, вытянувшейся ввысь бетонной пирамиды. – Любопытно, что человек с фамилией Голод стремится с помощью этих пирамид накормить и обустроить Россию. Голод… надо же… Он там камни положительной энергией заряжает.